В этой жизни мы все в гостях у времени

Временно этим временем мы гостим у жизни

Люди - животные вышедшие из племени

Пламенно животнотрепещущие не привыкшие к укоризне



А где-то целуется камыш с лунной дорожкой

А кто-то разлил свой разум над вышитым небом

И как-то гуляет сама по себе в саду кошка

И что-то бъется в груди на двоих в целом

И почему-то не обнимают детей хоть это не больно

И зачем-то нужно причинять звездам слезы

И когда-то эдельвейс вздохнет песней и вольно

Ведь если обнять детей - это вовсе не больно

Но кому-нибудь дан хлеб с шипами розы

Просеяный сквозь колючее сердце мукой спелой



последняя слезинка солнца закатилась за дюны

и небо озарилось пятнами облаков скорби

и ленты вплетаются в траур они еще юны

и шепот роняет надрывом акцент I"m sorry

дождливые глаза расплесканных озер соткут

день умер погрузился в прошлое рассыпан в прах

под вечер узоры из верениц неверных здесь секунд

пронзен заходом солнца безымянный страх

паруса ладоней щекотали внутреннюю пустоту

выворачивая карманы в поисках мелочи счастья

рисуют пальцы чувствительные кружева по бедру

замыкаются плачут должно быть к ненастью





А где-то все тот же камыш в поцелуях с луною

А кто-то забыл вышить небом расплесканный разум

И как-то блуждает она сама по себе над водою

И что-то застыло в груди у обоих и сразу

И почему-то ребенку вдруг сделалось больно

И звездам зачем-то нужны стали яркие уши

И эдельвейс перед тем как завянуть скажет довольно

Ведь если понять... - это вовсе не больно

Но кому-нибудь нужно понять чью-то душу

Просеянной мУкой детей на мольберт богомазу





в этой жизни мы гостим у времени безвременно

этим временем мы безвременно в гостях у жизни

---

Камень

На берегу большого океана жил Камень. Да, жил. Он смотрел на полёты чаек, на шум прибоя и очень тосковал. Это был грустный Камень. А грустил он потому, что умел мечтать. Его друзья (тоже камни) не понимали его. Они только посмеивались над ним и шушукались друг с другом за его спиной. Другие камни целый день только и делали, что нежились на солнце и рассказывали свежие сплетни.

У камня была странная мечта. Он хотел плавать. Все знали об этом и камню приходилось выслушивать злые шутки от своих соседей.

- Ну как! - спрашивали они его каждое утро. - Ещё не уплыл?

И весь берег разражался хохотом.

Проходили дни, месяцы, годы. Некоторые камни уносило штормом, некоторые приносило. А камень всё ждал, верил в свою мечту. Ему снились сны про то, как он поплывёт далеко-далеко и увидит страны, про которые ему хвастливо рассказывали чайки.

Чайки хоть и считали камня за сумасшедшего, но любили откладывать яйца рядом с ним. Ведь он был очень тёплым камнем.

Однажды ночью камень проснулся от какого-то шума. Этот шум исходил из него самого. "Тук-тук". Также стучало что-то внутри у чаек.

В тревоге он пошевелился. Пошевелился !

Только сейчас он понял, что сбылась его мечта ! Внутри у него билось сердце, он мог ходить! Осторожно, робко спотыкаясь, он подошёл к воде. Океан мягко принял, подхватил его и понёс в свои бескрайние просторы.

Настало утро.

- Ну как, ещё не...- вдруг все заметили, что камня нет.

- Неужели уплыл ? - Буркнул маленький камушек.

- Ерунда, его просто смыло волной ! - Резко сказал старый Валун.

На этом все и порешили, хотя все знали, что ночью был штиль, и на воде не было ни единой волны.

Лишь маленький камушек смотрел в даль горизонта и мечтал отправиться за ним.

А камень плыл всё дальше и дальше. Он был первым, вернее - первой.

Первой на земле черепахой.

---

“Я сделал лес - вы срубили половину деревьев. Я создал животных - вы убили половину из них. Я придумал Любовь, а вы - СПИД. Я сотворил прекрасный мир - во что вы его превратили? С меня хватит, вы мне надоели! Я ухожу. “



Бог.

---

Он сидел на камне - на старом, поросшем мхом валуне - и смотрел.

Черное ночное небо мерцало рваной россыпью звезд. Луна уже поднялась над лесом, но свет ее скрывали облака.

А на поляне, окутанная ночной тенью, стояла она.

Лицо ее скрывал надвинутый на самые глаза капюшон, а в руках - острием вверх, параллельно телу - она держала гладий, слегка отсвечивающий неровным блеском звезд.

Некоторое время она оставалась неподвижной, пока в разрыве облаков не показалась Луна, выхватившая из темноты вязь рун, вьющуюся по всей длине клинка.

Мгновение или два они пульсировали, отливая легкой синевой и будто бы впитывая этот тусклый призрачный свет.

Он знал, сколько времени нужно клинку, чтобы полностью утолить свой голод...

Три.

Он помнил... помнил, как горели руны, когда тот со свистом рассекал воздух, впиваясь в конце пути в теплоту живого тела...

Две.

Он видел этот огонь тогда, и он хотел увидеть его сейчас...

Одна.

Знаки заклинания - руны смерти - вспыхнули ярко-алым пламенем, освещая ее лицо, ее глаза под полуприкрытыми веками; по всей длине лезвия поползли багровые разводы, в точности повторяя стершиеся узоры засохшей крови.

Она открыла глаза и откинула с лица капюшон.

Руны на клинке разгорались все ярче и ярче, резонируя с огнем ее глаз.

Расстегнув пряжку на плече, она скинула плащ на землю и, отведя гладий в сторону, сделала шаг вперед.

Серые глаза, горящие холодным пламенем.

Алеющая сталь клинка с темными разводами.

Взмах - и яркая полоса света распорола темноту над ее головой.

Молния в руках Тени.

Движения... сначала - плавные и слегка замедленные, затем - резкие и уверенные.

Она танцевала.

Магическая игра света и тьмы - ее клинок стал продолжением ее руки, они были единым целым - сталь и огонь, кружащиеся в смертоносном танце под ночным небом.

Теневой цветок.

Он сидел и смотрел, не отрывая глаз.

Стальные лепестки, окрашенные кровью.

Она скользила в темноте с грацией, невообразимой для смертного... Идеальные движения совершенного танца.

Она была Тенью.

Тенью, неровным контуром парившей в лунном свете.

Она тонула в окружающем ее сумраке, растворяясь в зыбкой черноте так, что иногда лишь только ее глаза и клинок были видны на фоне спящего леса.

Смерть, вплетенная в вязь горящих рун.

Пламя - холодное, но сжигающее душу дотла.

Четкие, выверенные движения серебряной кобры с жалом, обагренным кровью...

Вдруг она остановилась и взглянула на него.

Настало время возвращаться.

А он все сидел и смотрел на нее завороженным взором...

---

- я налью тебе чай

будем смеяться не спать

шоколадки отламывать

телевизор - предмет для гадания самый подходящий.

- тебе что - веселье - мне:

улыбки паточные слизывать

снег весенний

прорехами дырами сыпется

в левом кармане старого черного пальто остались чужие монетки.

и пояс с латунной пряжкой

вот только мимозы я совсем не люблю.

---

Ох, Мерлин...Какой я нашла фик! Какой фик!!!!!

Все...Переведу даже не смотря на то, что мне жутко лень, и объем у него далеко не маленький, но какой фик, какой фик!!!!

---

Жизнь прекрасна! И этим все сказано!)

---

Она разная бывает, эта тоска. Иногда потянет сердце от легкого жеста, от нечаянно оброненного слова, от поворота головы незнакомого человека - а ты видишь того, кого потеряла. И горечь подкатывает к горлу, и упорно смотришь в потолок - в вагоне метро, или в автобусе, да и просто в гостях. Не даешь вылиться слезинкам, усилием воли загоняя их внутрь. А они теснятся в глазах, и вот уже первая прозрачная капелька пробивает себе дорожку...

А иногда тоска накрывает тебя с головой, затягивает в глубины отчаяния. Это как внезапный страх - просто нужно пережить, вцепиться зубами и когтями в остатки гордости и не закричать. И мир кружится вокруг, и теряет краски, и сжимается в одну черную точку, и эта точка - в твоей голове. Даже плакать ты больше не можешь. Надо искать - искать любовь, дружбу, привязанность. Искать, чтобы не отдаться безмолвной и жуткой бездне, имя которой - Смерть. Кто побывал на этой грани? Как рассказать, что иногда проще вырвать свое сердце и швырнуть в Ад, чем терпеть жестокую боль, от которой подкашиваются ноги, и все внутри сводит судорогой? И можно ли осудить тех, кто не нашел в себе сил отойти от края?...

---

---

Старик и море.

...Старик уже несколько раз завозил Настеньку в лес, сажал там под ёлку и быстро оттуда сваливал. Но она каждый раз возвращалась. На удалой тройке и с новым, незнакомым парнем.

Потеряв терпение, Старик пошел к самому синему морю. Закинул невод - вытащил Муму.

- Ты чё, мудак? - спросила она, думая, что он всё равно её не услышит. И была крайне смущена и удивлена, услышав ответ:

- Да дочка моя всё проказит. Помоги, собаченька!- заплакал дед, и повалился ей в лапы.

Муму сняла акваланг, отстегнула ласты, и присела рядом, в задумчивости подперев морду лапой...



И закинул дед невод второй раз - вытащил Ди Каприо (дело-то происходило на берегу Атлантики). Тот с криком "Catch Me if You Can" резко рванул прочь. Старик и Муму только руками да лапами развели.



Забросил старик в третий раз свой невод. Тут подошел катер береговой охраны с сотрудниками оперативной таможни на борту. Муму тотчас хвостиком махнула, скрывшись в пучине морской. А Старика повязали, да в кутузку сволокли. Тут и сказочке и Старику конец.





Ньялли, сообщения у меня так и не получается оставлять. Обыдно(

---

Когда приходили гости, Буратино использовал фарфоровую башку любимой в качестве супницы. Или крюшонницы.

Когда гости уходили, он использовал её в качестве ночного горшка.

Вот и у меня такое ощущение, что меня благополучно, используют при этом не для слишком добросовестных целей.

Паранойя.

---

Уютное плетеное кресло и ворох старых газет - нехитрые радости эмиграции. Тень игуаны, мелькнувшая на песке. Море спокойно и почти бесшумно, отчего ещё сильнее хочется дремать в тени кокосовой пальмы. Но отдыхать сейчас никак нельзя...

Профессор месил старыми больными ногами глиняное побережье Андаманского моря, устремляя взгляд свой в синюю даль, попутно пересчитывая на ладони крупные розоватые жемчужины, и всё больше хмурился. Он ждал своего сына.

Тот, сверкая на солнце плавниками, с усилием раздувал жабры, подбираясь к противоположной оконечности острова. Наконец он выбрался на берег и пополз в сторону мангрового леса. Минуя бамбуковую рощу и заросли папоротника, он прокрался к небольшому водопаду, за чистыми струями которого таилась его пещера. Вскарабкавшись по острым уступам, преодолев силу падающей воды, он пробрался внутрь и устало упал на скользкий прохладный камень.

Там и лежал, не зная своего начала, не ведая будущего. Выл от одиночества и бессилия, зализывая рану на плече, с которого сам же пытался содрать такую непонятную татуировку "шариков п. п."...

---

Два кролика робких украдкой,

Совсем безо всякой причины

Любили друг друга у кадки.

Два серых пушистых мужчины.





У мя тоже был в детсве кролик..Милый такой, я его отравила. Случайно, но факт.



И будьте добры, расскажите как можно отписать от себя ПЧ.Очень надо.

---

Дюймовочка долго выбирала между кротом и жабой, но вышла замуж за Щелкунчика.

Почему? - спросите Вы. Я отвечу: она очень любила орехи...









Прошу не обращать на сие внимания...У дриады дурацкое настроение. Она начиталась Канта, уверилась в собственном тупизме и , как ни парадоксально, очаровании, по ходу дела влюбилась, как всегда не в того в кого надо, а в голове крутится "трансцентдентальное единство апперцепции". Если бы тут был смайлик, крутящий пальцем у виска, то он был бы моим по праву...А так приходится довольстоваться

Но...мне весело!)))))))))

---

Если есть концепция тела,



То есть и концепция смерти.



Мы живем в мире концепций.



Если все вокруг верят своим телам и поклоняются материи,



возникает сомнение.



Именно оно мешает тебе, пугает диагнозами.



Забудь имена и не пытайся как-то назвать то, что происходит.





Вечность бесконечна.



Ты не сможешь проследить ее начало или почувствовать ее конец.



Схема не линейна.



У этой восьмерки нет знаков " - " и "+", потому что никто не укажет границ.





Смерти нет.



Поток сознания не прекращается.



Меняется форма.



Подумай над этим.







Если поймешь это,

поймешь и нашу обреченность

оставаться всегда.

---

Ганс Христиан вторую неделю не мог написать ничего нового. Однако не терял надежды поймать вдохновение, часами просиживая за старым дубовым столом, держался оловянным солдатиком.

Жена... Она была красива, но мучительно холодна с ним в последнее время. Она стремительно вошла в комнату, шурша накрахмаленным передником, и, сверкнув северными звездами блестящих глаз, брякнула на стол тарелку с ужином. На блюде покоился зажаренный утёнок. Выглядел он довольно гадко. Сказочник с интересом уставился на него, затем взглянул на любимую.

Взгляды их встретились, и в этом соединении возникло отчетливое желание познать последнюю тайну друг друга, взойти на Везувий страсти и броситься вместе с вершин в огненную бездну любви. Сердце сказочника наполнилось сладким предчувствием, в голове вихрем носились кометы феерических образов.

Путаясь в белокурых локонах, искал пухлые губы, вдыхал аромат волшебных холмов, и шептал: "Я придумаю новые сказки, вот увидишь, Памела".

---

В самом деле, напрасно было бы притворяться безразличным к таким исследованиям, предмет которых не может быть безразличным человеческой природе. Ведь и так называемые индифферентисты, как бы они ни пытались сделать себя неузнаваемыми при помощи превращения ученого языка в общедоступный, как только они начинают мыслить, неизбежно возвращаются к метафизическим положениям, к которым они на словах выражали столь глубокое презрение. Однако указанное безразличие, возникшее в эпоху расцвета всех наук и затрагивающее как раз тех, чьими познаниями, если бы они имелись, менее всего следовало бы пренебрегать, представляет собой явление, заслуживающее внимания и раздумья. Совершенно очевидно, что это безразличие есть результат не легкомыслия, а зрелой способности суждения * нашего века, который не намерен больше ограничиваться мнимым знанием и требует от разума, чтобы он вновь взялся за самое трудное из своих занятий - за самопознание и учредил бы суд, который бы подтвердил справедливые требования разума, а с другой стороны, был бы в состоянии устранить все неосновательные притязания - не путем приказания, а опираясь на вечные и неизменные законы самого разума. Такой суд есть не что иное, как критика самого чистого разума.



Читаю этот абзац уже 7-ой раз, но так и не понимаю....Ох, ну за что мне такие муки,а?)

---

Секрет любви.

Три молодца трех девушек любили,

С пантерами огромными сразились...

И победили!

Читать дальше

Сердца пылали любящим огнем,

Три молодца трех девушек любили,

Открылись в чувстве пламенном своем

И головы при девушках склонили.



Красавцы! Как же их не полюбить?

Любовь. Я счастья большего не знаю.

И тут же трубы начали трубить,

Гостей на праздник счастья созывая.



Три раза прозвучал фанфар салют,

Три пары кольца верности скрепили,

В бокалы вина сладкие всем льют...

Здесь о любви трех юношей спросили.



Вот первый вынул сердце и поднес

Своей невесте - милому созданью.

Второй, взяв инструмент, разбил утес

И, сделавши ларец из чудо - камня,



В ларец свое сердечко положил,

Горячее сердечко со стрелою

Красавице - невесте подарил

В знак верности, ей преданный душою.



А третий сердца милой не отдал,

Он подарил ей маленький цветочек

Забушевал весь пир, какой скандал!

Не отдал сердце, праздник опорочил...



Что ж, жизнь сложна. И сразу не понять,

Кто прав, кто виноват, кто ошибался.

Ему пришлось с невестой ускакать,

А праздник, светлый праздник продолжался...



Проходит год, второй уже идет.

И первый, и второй давно поникли,

А третий в счастье с милою живет.

В чем - дело? Как? - я слышу чей-то выкрик.



Задумались тут жены первых двух.

Но жизнь идет, вращается планета.

Опять растаял мягкий белый пух,

Запели птицы, вновь настало лето.



У первого угрюмая жена

Боится, как бы не было измены,

И сердце мужа спрятала она

Под сто замков, в сундук свой сокровенный.



Остыло сердце, перестало греть,

В семье - одно лишь сосуществованье.

-Ну, что ж, раз хочешь жить, умей терпеть, -

Услышал я семьи такой признанье.



Вторая посмотрела на ларец,

На мужа.. и ларец на пол швырнула..

О, сколько их, расколотых сердец

Большие волны жизни захлестнули!



И лишь у третьего - любовь цела,

И маленький цветок не увядает.

Ведь сердце он... она не отдала,

Они росток свой вместе согревают.

---

---

Как всегда на смену хорошему настроению пришло плохое. И не просто плохое, а жутко тоскливое. Понять бы еще почему, может тогда я смогла бы контролировать эти перепады.

Но все-таки есть и кое-что классное! Три новых преподавателя безумно похожи на геров книг ГП)) Препод по общей социологии манерой разговора напоминает Хагрида, аспирант, ведущий у нас семинар по этому же предмету похож на Рона, такой же дурашка)))А Логику ведет тааааакой мужчина))))))))) Подумаешь старый..Зато на Люца похож..Немного побитого жизнью, но тем не менее) И веселый)

И парадокс, но мне гораздо легче высказываться на семинарах, где преподаватели взрослые мужчины; там же.,где преподают женщины или аспиранты, я обычно забьюсь в угол и стараюсь не высовываться.